Понятие духовного эго возникло вскоре после определения эго обычного, общечеловеческого. Выделять его в отдельное понятие, казалось бы, необязательно, так ведь можно прийти к тому, что у врачей, скажем, будет врачебное эго, а у плотников – плотницкое. Но при ближайшем рассмотрении эго врача и плотника в сути своей остаются прежними, неся на себе отпечаток профессии; в силу большего или меньшего их отождествления с профессиональной ролью будет изменяться смысл формулы «это моё». То есть их эго приобретает ещё одну роль, которая является сугубо профессиональной, если человек придаёт своей работе большую внутреннюю важность, то профессиональная субличность становится сильнее всех остальных, ну и только.
Люди, вступающие на духовный путь, претендуют на стремление к трансформации, и чаще всего следование какой-нибудь религии или учению требует серьёзного изменения всего образа жизни. Поэтому при долгом упорном следовании и сильной вере в истинность пути человек трансформирует в первую очередь собственное «недуховное» эго, превращая его в «духовное». Поскольку процесс этот происходит бессознательно, то сам ищущий этого не замечает, и даже наоборот, приветствует происходящие перемены, считая их крайне важными и полезными.
Как я уже писал – эго создаётся как инструмент коммуникации, как средство, помогающее жить в обществе себе подобных. Духовное эго в этом смысле остаётся в рамках той же задачи, но меняется объект общения – теперь им становится Бог, а также его ангелы и святые. Или – эго формируется требованиями церкви и общины, но под их действием оно редко доходит до вызревания в настоящее духовное, потому что для общения с такими же как ты хватит и обычного эго. Поэтому духовное эго является плодами усилий в установлении контакта и последующего общения с высшими существами. Есть разные формы подобного общения, начиная со старой доброй молитвы и заканчивая модным ныне ченнелингом. При этом никуда не деваются и прежние установки – «это моё» выражается в истинности моего пути и моей религии, а «я не буду» переносится на обывателей с презрением их образа жизни, и на последователей других религий, с неприятием их веры.
Если обычное эго питает себя сравнением с ординарными людьми, то духовное проводит сравнения с житиями святых и деяниями просветлённых, потому что простые люди для него слишком мелки. Однако и перед ними эго играет роль, выбирая, в зависимости от своих предпочтений, поведение «святости» или выражение презрения к принятым в обществе нормам поведения. При этом своя отдельная роль исполняется и для Бога, пусть даже она будет явлена только во время молитвы или духовных практик. Особо набожные стараются оставаться в ней дольше, свято веря в то, что Господь внимательно следит за каждым их шагом.
Главное отличие между обычным и духовным эго заключается в том, что человек, выбирающий духовность, как бы выходит из круга обычных отношений, находя отношения иного уровня и порядка. Как следствие этого меняется его отношение к людям, которое может варьировать в промежутке от откровенного презрения до снисходительности и проецирования на них своей «божественной любви». Чувство некой избранности всегда сопутствует духовному эго. В то же время всегда остаётся место и для самоотрицания, которое выражается в раскаянии, осуждении своей греховности и ощущении собственного несовершенства.
Эго не любит подчиняться, но любит поучать. Здесь – как и во многих других случаях – возникает ситуация, когда проявления эго нелегко отличить от следования Воле. Один из законов внутреннего роста гласит, что пока ты не передашь кому-нибудь добытое знание, не сможешь двигаться дальше. Это несколько упрощённая формулировка, но в ней, безусловно, есть немалая доля истины. Потребность отдавать обретённое знание рано или поздно, в той или иной форме, приходит к каждому, кто движется по Пути. Нередко именно эго, с его жаждой признания, становится главным двигателем этого процесса. И совсем нехорошо, если вся так называемая передача учения есть не что иное, как повод для того, чтобы учитель напитал своё эго. К сожалению, мотивация насыщения духовного эго является далеко не последней у нынешних мастеров. Ну, и поскольку эго любит власть, то многие так называемые мастера обожают помыкать своими последователями, чем дискредитируют саму идею обучения духовному пути.
Общение с духами, умершими людьми, ангелами и инопланетянами тоже питают эго, делая его обладателя необыкновенным. И духовное, и недуховное эго привлекает всё, что выделяет его носителя из серой массы. Есть масса ловушек, в которые легко угодить – ощущение тонких энергий, знание будущего, определение болезней по ауре, и многое другое. Всем этим занимаются экстрасенсы, которых не обвинишь в избытке духовности, поскольку все они привязаны к собственным способностям. Когда в подобную ситуацию попадает искатель, и начинает рассуждать о том, у кого какая энергия и прочее, а также о картинах, предстающих перед его третьим глазом, то надо понимать, что чаще всего это аттракцион эго. Не будем забывать, что одно из излюбленных занятий эго – судить других и сравнивать себя с ними. Поэтому, рассуждая о тяжести энергетики кого-либо из присутствующих, задумайтесь, насколько вы сами легки.
И духовному и недуховному эго нравится ощущение избранности и особенности. Поэтому многим духовным людям нравится демонстрировать свою принадлежность к жизни, отличной от того, чем живут обыватели, своим внешним видом. Амулеты, талисманы и разного рода знаки, плюс одежда, принадлежащая иным культурам, показывают, что их обладатель не такой как все. В этом главная особенность эго вообще – оно всегда самоутверждается через кого-то. И здесь есть два аспекта: первый – для самоутверждения нужны зрители, нужен кто-то, кто увидит усилия человека и даст им оценку. Во втором случае для самоутверждения притягиваются авторитеты – Иисус Христос, Гурджиев или, на худой конец, – какой-нибудь Геннадий Малахов. Они, как вы понимаете, тоже стоят на плечах других авторитетов, одни из которых совершенно понятны и очевидны, как, скажем, фигура Бога – Отца, а другие размыты, как некая особо глубокая мудрость народной медицины. Ум, создающий и поддерживающий эго, нуждается в авторитетных источниках для обоснования выдаваемого мнения. А чаще всего просто заимствует чужое мнение, тем легче, чем оно авторитетнее. Поэтому человек с развитым духовным эго всегда побеждает в споре с недуховным человеком, применяя цитаты из священных текстов. Или ссылаясь на собственные прозрения.
Если принять всё вышеизложенное на веру, то может показаться, что отличить духовное эго от истинной духовности практически невозможно. И чем неувереннее в себе искатель, тем быстрее он подпадает под обаяние человека с развитым духовным эго. Проверенное не тобой и понятое на уровне ума знание, возвышенные речи – всё то, что эго выставляет на обозрение окружающим. Опыт, полученный человеком на духовном пути, тоже довольно часто становится пищей для его эго. В общем, всё непросто. И чтобы понять, кто есть кто, существует только одно средство.
Рыбак рыбака видит издалека, это известно. Эгоистичный человек всегда распознает подобного себе. Однако ум слеп, и если вдруг эгоист встретит человека без эго, то просто не сможет в это поверить и спроецирует на него своё «видение», обнаружив у того множество эгоистических мотивов. Так было, так есть и так будет.
Поскольку в основе духовного эго тоже лежит ложь, то обнаружить её возможно. Любой способен увидеть ту роль, которую сознательно или бессознательно для себя выбрал – будь то роль просветлённого или продвинутого, способного или избранного. Для этого нужно просто разотождествиться с ними, осознав и увидев своё истинное состояние. А пронаблюдав духовное эго в себе, легко определить того, кто выбрал такую же роль и старательно исполняет её для заинтересованных или равнодушных зрителей.
Осознание Божественного Присутствия не требует общения. Переживание связи с Источником не нуждается в словах. Когда такое происходит, потребность в эго, как инструменте общения пропадает. Эго появляется как плоть от плоти этого мира и его законов – где безмолвное общение практически невозможно, а любая связь требует документально оформленного подтверждения. Духовное эго пытается перенести эти правила в мир духа, и такое действие заранее обречено на провал.
Если есть роль, то должен быть тот, кто её исполняет. Найти этого актёра, а в данном случае самого себя – единственное решение проблемы эго и страданий, им вызываемых. Если же делать этого по каким-то причинам не хочется, то нужно продолжать заговаривать себя и окружающих, используя духовные тексты как формулы для самовнушения, и укрепляя веру в свою духовность выполнением молитв и медитаций. Но вера и игра не отменяют реальности. Поэтому, оставаясь наедине с собой, даже тот, чьё эго почти непробиваемо, чувствует эту свою реальность, в которой все его вроде бы достижения подобны воздушным замкам, выстроенным в пустоте безвоздушного пространства.
Руслан Жуковец
Одухотворенное эго
Драматическим примером духовного материализма может служить «одухотворенное эго». Обычное эго занято тем, чем ему и следует заниматься: слишком хорошо либо слишком плохо думает о себе, манипулирует окружающими, ни чем не гнушается, лишь бы взять верх, заботится только о себе, обманывает, хитрит, а при случае ворует по мелочам.
Нередко мы принимаем экстраординарные явления за Божий дар, но чаще всего окалывается, что под маской Бога скрывается всего лишь наше «я», стремящееся обеспечить свою безопасность.
Бернадетта Робертс
Одухотворенное эго, однако, играет в особые игры: говорит оно тихо и задушевно, на лицо напускает отработанное долгими тренировками сияние ауры, периодически испытывает «острые» переживания и выдает дхармически-корректные ответы на все случае жизни — ведь заграбастать дхарму и повернуть ее под выгодным для себя углом зрения в состоянии любое человеческое существо с мало-мальски развитым интеллектом.
Левеллин Воэн-Ли описывает этот принцип так:
Больше всего меня пугают все эти одухотворенные личности — люди, чье эго якобы совсем не похоже на самое обыкновенное, которое любит машины и новые тряпки. Но нет, это уже одухотворенное эго, и оно испытывает духовные переживания. Вы быстро узнаете, сколько всего духовного такие люди знают, потому что им не терпится об этом рассказать. Приглядевшись внимательнее, вы заметите, что они чуток не в себе. Их обычно переполняет неуемный восторг и болтают они без умолку. Одухотворенное эго они принимают за подлинные духовные переживания, а окружающим очень трудно определить разницу.
Эго не сознает, что оно неспособно испытывать мистические переживания и тем более «стать» просветленным, и в этом кроется основная причина возникновения одухотворенного эго и духовного материализма в целом. Современный индийский учитель Вимала Тхакар понимает, что эго — это единственный «кто-то», тянущийся к просветлению. Опираясь на собственный опыт, она пишет: «Содержимое сознания, пребывающего в теле Вималы, — "Никто", или "Ничто". Можно ли после этого говорить о просветленном человеке или учителе?»
Трунгпа Ринпоче говорит, что желание эго испытать просветление напоминает «мечту присутствовать на собственных похоронах» . Но попробуйте убедить в этом само эго! Стоит проявиться какому-то переживанию — и оно тут как тут; больше того, в миг, когда переживание минует, только эго и остается. Явное сознание и ощущение чего-то Иного, Запредельного, которое отчетливо возникало во время переживания, полностью пропадает, и у тебя снова есть лишь все то же эго, которое гордо делает шаг вперед, приписывая все заслуги себе.
Наши обширные познания и опыт суть всего лишь одно из многообразных проявлений эго Мы являем их миру, тем самым еще раз убеждаясь в своем ничем не омраченном существовании как «духовные» личности.
Чогьям Трунгпа
«Я часто вспоминаю одну песенку: "На кресле-качалке в небо не взлетишь, так сильно не раскачаешься", — говорит Воэн-Ли. — Эго не попасть в настоящую Реальность, оно просто не может перейти на другой план реальности, так как создано для этого мира. Эго неспособно испытывать мистические переживания. Оно может разве что подхватить отражения таких переживаний, потому что обычный ум действует только на уровне двойственности».
Но искушение слишком велико. Подобным переживаниям присуща поразительная достоверность и реалистичность. В них есть что-то бескрайнее. Они могут сопровождаться сознанием того, что в твоем теле умещается вся Вселенная, что ты един со всем на свете. Это слишком опьяняет, и для того, чтобы такие переживания не пошли на укрепление, усиление эго, требуется огромная честность перед собой и очень чистая совесть. Чем возвышеннее энергии, с которыми работаешь, тем опаснее приписывать своему эго происходящее — ведь оно, как рано или поздно понимаешь, представляет собой далеко не личностный процесс. Эти события всеобщи, они намного обширнее всего того, с чем мы отождествляем себя в текущем воплощении.
Эго действительно не в состоянии испытывать подлинные мистические переживания, но ему вполне по силам сфабриковать свой собственный тип духовности — если угодно, жалкое подражание тому, что реально существует.
В своей работе «Преодоление духовного материализма» Трунгпа Ринпоче поясняет:
...Когда осваиваешь в своей духовной практике особо действенный медитативный прием, эго сначала воспринимает его с восторгом, а затем берется изучать. Но эго в конечном счете слишком непроницаемо и не способно ничего впитать; оно может только подражать. Оно просто подражает медитации и медитативному образу жизни. Ознакомившись со всеми хитростями и премудростями духовной игры, мы машинально пытаемся имитировать духовность... Нельзя, однако, по-настоящему испытать то, чему подражаешь, —можно лишь найти в границах эго какую-то область, с виду напоминающую объект подражания...
Эго имитирует духовные переживания и внешние признаки духовности ради надуманной выгоды, которую это якобы может принести; однако оно вовсе не желает чем-то жертвовать.
Тот, кто думает, что чего-то достиг, поддался соблазну дочерей Мары.
Чогьям Трунгпа Ринпоче
Положение людей с одухотворенным эго весьма шатко и незавидно, хотя сами они воображают себя красавицами на духовном маскараде. На деле духовность стала для них защитной маской, помогающей не разоблачать свое истинное лицо, хотя именно к этому и сводится настоящая духовность. Всезнающее эго прекрасно разбирается в духовности, окружает себя непрошибаемой броней, и потому само уже не в силах понять, что обратило свои познания себе же во вред. Поскольку ему известно все — любое дхармическое толкование и медитативное состояние, — не может быть и речи о подлинной открытости, которая позволила бы сообразить, что именно это «всеведение» и отгораживает от духовной жизни.
Но одухотворенное эго «пуленепробиваемо». Когда человек лишен какого-либо контекста понимания природы духовных переживаний и учений — а порой, впрочем, и в тех случаях, когда такой контекст есть, — эго перехватывает полученные ощущения и истины, перестраивает их в новые созвездия и пускает по орбите вокруг самого себя. Позже все это поглощается «пуленепробиваемым» центром. И если сама ткань эго составлена из переживаний и учений, прошибить его удастся разве что чудом.
Любой, кто достаточно хорошо знаком с деятельностью эго, без труда согласится с тем, что оно вполне способно на такие изощренные трюки, как восхождение к довольно высокому духовному положению, но неискушенному «духовному туристу» никогда не придет в голову столь нелепая на первый взгляд мысль. Однако до тех пор, пока весь внутренний контекст личности не перейдет к системе отсчета, центром которой является Иное, или Бог, эго неизменно будет истолковывать любые духовные переживания так, как ему выгодно.
Свидетельства духовного материализма встречаются во всех традициях и культурах. Для того чтобы вернуть себе незаконно присвоенные эго духовные территории, требуется отточенное умение распознавать те случаи, когда происходящим на сцене заправляет эго, а также само желание подвергать сомнениям догадки, выдвинутые эго на основе своих собственных толкований и целей.
Кэплэн, Марианна. На полпути к вершине.